— О, уж об этом можешь не беспокоиться! — рассмеялся капитан. — Астин младше меня на двенадцать лет, и в последние годы мне, как единственному оставшемуся у принцессы Орнейской родственнику-мужчине, приходилось сопровождать ее во время крупных официальных церемоний. — Палантид запрокинул голову и мечтательно полуприкрыл глаза. — Знаешь, когда с такой девушкой входишь в зал, тебя просто распирает чувство гордости. Все тебе завидуют! — грустная улыбка тронула его губы. — Я даже был влюблен в нее…

— Ну, Озарик то уж, наверное, не хуже? — рассмеялся Арвен.

— Меня просто женили, — спокойно ответил Палантид. — В конце концов все мое семейство собралось и на пальцах объяснило мне, что двадцать поколений благородных предков приумножали славу и богатство рода де Фуа не для того, чтобы в один прекрасный день он пресекся из-за моей безалаберности. Что мне оставалось делать? — рыцарь развел руками.

— А мне казалось, что ты любишь Озарик, — искренне удивился король.

— Очень люблю, — кивнул Палантид. — Теперь. А после свадьбы я всю ночь раскачивал лампу над головой. Знаешь, такую золотую лодочку, которую у нас вешают молодым под балдахин.

— Дурацкий обычай, — отозвался Арвен. — Сколько замков выгорело! Так об этой девочке. Ты думаешь, нельзя предотвратить ее брак с дожем?

— Как? — развел руками Палантид. — Приказать ей? Она не считает тебя королем. Мы даже поссорились из-за того, что я служу «узурпатору».

Львиный Зев сдвинул брови.

— Напасть на Орней, взять ее в плен и показательно казнить на площади? — в голосе капитана зазвучали издевательские нотки. — Что ты предлагаешь? Я вижу, что положение опасное, но выхода-то нет!

— Пока не знаю, — покачал головой король. — Иди домой, — он протянул Палантиду руку. — Успокой Озарик и передай ей от меня вот это.

Норлунг порылся в шкатулке, стоявшей на столе, и извлек оттуда грубый увесистый перстень с тускло-желтым нефритом.

— Я украл его в Фарраде, в доме одного мага, — сказал Арвен. — Колдуны гнались за мной как бешеные. Я думал, что держу в руках ценную вещь, представляешь мою досаду, когда оказалось, что этот никчемный осколок Луны помогает при родах!

Палантид тоже рассмеялся.

— Скажешь жене, что я храню его для своих наследников, что у Зейнаб схватки прошли так легко именно из-за этого перстня, ну и так далее… наплетешь что-нибудь.

— Это правда? — с сомнением спросил рыцарь, вертя в руках кольцо.

— Конечно нет, — хмыкнул Арвен. — Но женщины придают большое значение подобным вещам.

— Спасибо.

Палантид тепло попрощался, король закрыл за ним дверь и остался наедине со своими мыслями. Два неприятных разговора за один день, и оба касались Зейнаб! Это показалось Ар-вену слишком. Он справился с первым сильным желанием сейчас же найти наложницу и задать ей хорошую трепку. О скандале немедленно станет известно при дворе, это только лишний раз подчеркнет в глазах окружающих реальный вес фаррадки. Арвен должен был поставить Зейнаб на место таким образом, чтобы всем стало ясно: наложница не оказывает на него никакого влияния.

Еще хуже дело обстояло с Орнеем — этой бывшей арелатской провинцией, где теперь государь Лотеаны не имел никакой власти. Арвен не знал, почему положение в Орнее так тесно переплелось с его семейными делами, но понимал сейчас только одно: если он не приструнит Зейнаб, подданные перестанут считать его мужчиной, а если позволит Орнею перейти в состав Мелузины — королем.

Эти две неотвязные мысли мучили норлунга всю ночь. Только под утро он забылся тяжелым коротким сном, в котором главную роль играла Зейнаб, неведомым образом взгромоздившаяся на орнейский престол. Кошмар был витиеват и нелогичен, но именно во сне короля иногда посещали светлые идеи.

Когда Львиный Зев открыл глаза, он уже знал, как ему поступить. «Наоборот, — в полудреме прошептал Арвен. — Вот именно, наоборот». Он снова смежил веки и повернулся на другой бок.

На утро Арвен созвал Королевский Совет. Солнце било в высокие окна орехового зала. Пришедшие царедворцы приглушенно гудели, недоумевая, что побудило государя призвать их в столь ранний час.

Норлунг не заставил себя долго ждать. Он вошел в зал в сопровождении Магнуса и, с грохотом отодвинув кресло во главе длинного стола, опустился на него прямой и непривычно напряженный. По знаку его руки присутствующие сели и в полном молчании уставились на короля.

— Я собрал вас сегодня, — начал Арвен, — чтобы сообщить о важном решении.

Тишина в зале сделалась еще глубже. Было слышно, как далеко на улице мать бранит мальчишку, измазавшего рубаху.

— Заботясь о покое и процветании моих подданных, а также о безопасности арелатской короны, — продолжал Арвен, — я решил наконец избрать достойную госпожу Лотеаны и обеспечить престолонаследие.

По залу прошел тихий ропот. Члены Совета не раз добивались от короля именно этих слов. Но теперь, когда они прозвучали, никто не почувствовал облегчения. Присутствующие в ужасе переглядывались, повторяя пепельными губами только одно имя.

Эта реакция убедила Арвена в правильности его шага. Он видел, как Палантид подавленно опустил голову. «Они все убеждены, что я сейчас назову Зейнаб, — с досадой подумал король. — И де Фуа тоже! Небось, решил, что я вчера устроил ей бурную сцену, потом мы бурно мирились, провели бурную ночь, и, чтобы загладить нанесенные ей оскорбления, я наконец пообещал сделать ее королевой! Нет, дело зашло слишком далеко».

— Я решил просить руки принцессы Орнейской, — громко произнес он, — с тем, чтобы не допустить перехода прав на арелатский престол к дожу Мелузины и удержать Орней в составе страны.

Повисло гробовое молчание. Потом по рядам пробежал радостный шепот. Палантид ошарашено смотрел на короля.

— Но она… она не даст согласия, — вырвалось у него.

— Увидим, — Арвен милостиво кивнул капитану. — А сейчас я прошу канцлера, — он повернулся к Магнусу, — незамедлительно начать подготовку посольства в Орней.

Скелл торжественно поклонился. Он уже с самого утра все знал, старый лис, но никому не проронил ни слова.

— Приступим к разбору обычных дел. На сегодня есть что-нибудь? — спросил король.

Члены Совета скучно зашелестели бумагами.

Результат утренней выходки Арвена не заставил себя долго ждать. За час до обеда Зейнаб фурией ворвалась в его кабинет.

— Это правда?! — бросила она, сверля короля ненавидящим взглядом.

Норлунг жестом выслал молодого секретаря, с любопытством уставившегося на гневную фаррадку.

— Что такое, дорогая? — теперь пришло его время смеяться.

— Ты не понимаешь? — Зейнаб вызывающе звякнула золотыми браслетами. Пожалуй, они были несколько тяжеловаты для ее тонких рук. Маленькая и хрупкая, она походила на птенца хищной птицы. — Ты женишься на этой… на этой Орнейской дряни?!